то я вообще сомневаюсь в их существовании.
У нас в центре города они не ездят, т.к. проезд запрещен! А значит, вы с ними никогда не встретитесь, ими лишь пугают доверчивых дурочек. Даже если предположить, что они существуют, и вы их даже встретите в центре города (это миф, поверьте!), но вдруг...- то они все равно не причинят вреда, т.к. на дороге в 98% случаев они просто стоят, ну не ездят они, а значит, вы можете только сами о них удариться и всё. Всё!! Все эти правила созданы для того, чтобы погубить наших детей, нашу свободу, наше национальное самосознание, а этим гаишникам только бы запретить переходить дорогу не по зебре. Бре-е-ед... Мамы, помните! Это нарушение наших прав и свободы. А потом, не зря же говорят продвинутые люди, в полосках зебры зашифровано число зверя 666... Девочки, как страшно! Берегите детей, не пользуйтесь зебрами и обязательно распространите эту информацию!!!

Лидия Станкевич

А из отверстий верхних только свист выходит, застревают слова где-то внутри. Там, где на печи Емеля бает басни колобку, а тот развесил уши мучные и слушает. А рядом слова мои сидят. Тоже, значит, слушают. За окном там – лето. Играют гусли, ходит конь и плещутся на коромысле ведёрки с парным молочком. Трава зелёная-презелёная. Росой блестит, слепит. Как тут рассказывать что-то? Тут бы самому прилечь на лавку, тёплую от солнца, и слушать сквозь открытое окно сказки сказочные, глаза лопушком прикрыв…

Это желание высказать чото называется – хобби. У человечины увлечения должны быть, способы, то есть. Убить время и умудрится не потратить на это деньги. Которых с каждым днём всё меньше и меньше. Как и желания работать, собственно. А если всё-таки за деньги, то уж тогда давайте всего побольше. Хлеба! Зрелищ! Остановится уже не можешь. Кайфожоришь от души. Больше всего. Секса! Жратвы! Выпивки! Громче музыку и мысли! Больше жизни, сука! И антилопа стучит копытцем, а ты хлопаешь в ладоши и орёшь: Ещё! Ещё!

Правильно. Хлопай. Ори. Кайфуй. А когда ещё-то? Даже я бы сказал – Нахуя тогда, всё это, если ты не можешь себя вознаградить желаемым?

Просто хобби у всех разные. И некоторые человечины, выбирая их, иногда потрясающе рациональны и последовательны. Жизнь слишком коротка и быстротечна. И я смогу и успею охуиткльно научится делать только вот это и вон то.

И эти некоторые, достигают кипуриса в своих хоббях. А кое-кто даже колоссальных успехов... Хотя по сути убивают на это ровно столько же времени, нервов и сил, если не больше, как на работу, какой бы она не была.

У других же, сегодня - одно, завтра - другое, потом ещё и ещё. И уже не влазят увлечения в тумбочку. Уже из кладовки вываливаются. Пора уже под них амбар строить и полуприцеп покупать, чтоб перевезти их туда из квартиры-то. И ещё же надо умудриться успеть пройти Wolfenstein II на плойке, а то там RDR 2 уже не за горами. Потом пересмотреть все части Star Wars, потомучо новый спин-офф выходит. На рыбалку с ребятами сгонять, с металлоискателем по полям побегать. В лес по грибы. На концерт One More, в Орёл, по-быстрому сгонять. Канал в телеге запилить и писать туда всякое. Друзей новых заводить, про старых не забывать. Стругацких переслушать, с новым чтецом. Пелевина и Булгакова перечитать. Трезвым. Уйти в запой на неделю. Ремонт в квартире затеять. А чо нет-то? Участок прикупить и дом начать строить. И это только в начале месяца…

На фоне такой лютой, на первый взгляд, занятости. Очень дико слышать от некоторых индивидов, что мол нечего делать, нечем заняться. Или что они так заебались, что им всё лень теперь. Бытует мнение, чо чем больше делаешь - тем over дохуя сил становится.

Тельце и разум привыкают. Организьм адаптируется. И опять появляется свободное время. А куда его девать, сам решай.

Натыкаясь в финальной стадии бурного медовомесячного соития на угрюмо насупленный, как у седьмой бэхи, полуприщур, сквозь который Кот брезгливо наблюдал за хозяйской потной возней она каждый раз смущалась, и прервавшись на полуфрикции запахивалась в простыню, требуя убрать это наглое животное. Добившись нужного результата, Кот, задрав хвост, уходил сам.

Гордость никогда не позволяла ему просить, он всегда или требовал, или брал с боем. Заботливо положенная женой в чистую мисочку еда заветривалась и пропадала. Голодный и злой, он снисходил до участия в семейном обеде: усевшись перед столом на свободный табурет клал голову на стол и закрывал глаза, демонстрируя полное безразличие к происходящему. Но стоило отвлечься лишь на секунду – из-под стола стремительным хуком вылетала растопыренная, с выпущенными когтями, лапа и неуловимым движением выхватывала с ближайшей тарелки котлету или сосиску. Такую же точно, как в его миске. Заслуженно получив от меня увесистого пинка, он, не выпуская добычу, пролетал юзом кухню и прихожую и, с грохотом врезавшись в дверь ванны, как ни в чем не бывало поднимался и, гордо задрав хвост, шел обратно, чтобы у моих ног спокойно съесть честно заработанный кусок. Мы, несмотря ни на что, уважали друг друга, но и правила тоже надо было соблюдать. Закон есть закон.
Он был из первого помета соседской кошки. Первый помет, как говорят, всегда самый сильный. Три серых дымчатых и один грязно-коричневый. Наглым он был с рождения – в то время как другие котята, найдя свободную сиську, затихали и насыщались, он, возмущенно пища, ползал вокруг мамаши, игнорируя свободные соски, до тех пор, пока не отгонял кого-нибудь из братьев и не занимал его место.

Рыба была его страстью. Любая: жареная, вареная, соленая, мороженная, протухшая. Но особенно живая. Еду он добывал виртуозно. Как опытный футболист при подаче углового, сломя голову летел на звук открываемого холодильника и, путаясь под ногами, пытался в суматохе реализовать розыгрыш стандарта. Ни один факт изъятия чего-либо съестного не проходил мимо его нарочито безразличного взора. Все забытое или оставленное хоть на минуту становилось его законной добычей. Поэтому мясо и рыба путешествовали по дому в короткий пас, как шарик у базарного наперсточника, не оставаясь неприкрытыми ни минуты.
Рыба же его чуть не сгубила. С3,14здив как-то ночью у соседей через открытую форточку отрезанный хвост здоровенного, килограмма на три чебака, он припер его конечно же домой, и попытался съесть на ковре в гостиной. Банкет закончился тем, что одна из костей, застряв в горле, проткнула ему пищевод и трахею. Я нашел его около шести утра в (ред.)

забившимся под кухонный уголок. Изо рта шла пена, и сам он был похож на рыбу-шар. Часть выдыхаемого воздуха через дырку поступала под кожу, и Кот надувался буквально на глазах. Было утро субботы. Ветеринарка в этот день работала с 12-ти. Нужно было срочно принимать меры.

Роль спасителя была возложена на соседку – 75-летнюю еврейку, гинеколога в отставке. Разбуженное ни свет ни заря, бабушко-божий одуванчик с голубыми волосами немного поворчало, но отказать не смогло. Тщательно, по Спасокукоцкому-Кочергину, вымыв желтые костлявые ручонки и надев резиновые перчатки, потухшее светило отечественной гинекологии уверенным шагом победителя вошло на кухню.
-Котик, открой-ка ротик.
В руке ее в лучах восходящего солнца блистало полированной нержавейкой нечто, напоминающее формой одновременно утиный клюв, большую прищепку и мужской уд.
Врожденная сметливость подсказала мне, что данный прибор можно смело назвать 3,14здоскопом. Мои подозрения косвенно подтвердила жена, которая ойкнула, покраснела и стыдливо спряталась в ванну. Удивленный подобной ретирадой Кот небезосновательно решил, что сейчас это устройство, видевшее пизд больше чем интернет-эксплорер, будут совать ему в рот, и перешел к активной обороне, нанеся несколько глубоких царапин своей потенциальной спасительнице. Бой завершился техническим нокаутом и за явным преимуществом одной из сторон. Пока бабулька, желая Коту различных долгих и мучительных смертей, залечивала боевые раны, я через три3,14здыприятеля нашел-таки телефон девчонки–ветеринарши. Договорились на девять.

Ветеринарская в нашем городе представляет собой большой кирпичный ангар дореволюционной постройки с бетонным полом. Посреди помещения вмонтирован станок для садомазохистских игрищ с крупным рогатым скотом. За хлипкой ширмочкой стоит обитый металлом стол. Это операционная. Очередная спасительница являет собой полненькую молодую перепуганную девицу, к тому же из моей школы, но лет на пять моложе.
- Меня зовут Лена, и ты мне будешь помогать - заявляет она –Крови не боишься?
- Боюсь конечно, а что делать то…
К этому моменту Кот заполнил собой всю спортивную сумку, в которую был посажен для транспортировки и ее пришлось разрезать. Вколов ему во внутреннюю поверхность бедра какую-то хрень, Лена убежала готовить «операционную».
- Он сейчас отрубится, и заноси.
Кот не отрубался. Через пять минут укол повторили. Потом еще. Наконец, через полчаса, когда Лена, по ее словам, вкатила уже дозу для теленка, страдалец отправился-таки в царство Морфея.
Меня начало подташнивать сразу, как только она стала привязывать кошачьи лапы к столу. Ненавижу медицинские запахи. Распластав кота пузом кверху, она заставила меня держать его голову, а сама, засунув глубоко в пасть пинцет, вытащила оттуда здоровенную зазубренную костомаху.
- Этого мало. Нужно его сдуть и обязательно зашить трахею. Я буду резать, а ты держи шею. Можешь не смотреть.
Легко сказать, держи шею. Кот к тому времени стал похожим на надутую резиновую перчатку, и понятие шеи было у него столь же относительно, как понятие талии у Лены. Пфииииить – легонько раздалось из кота в тот момент, когда она сделала первый надрез. Я почувствовал дующую снизу в лицо тоненькую струю воздуха, почему-то пахнущего свежей рыбой. В тот же миг я добавил к нему густой аромат вчерашнего борща и утренних котлет, веером расплескав их вокруг операционного стола.
-Все? - Как ни в чем не бывало поинтересовалась Лена, – а теперь сдуваем.
И мы стали в четыре руки сгонять воздух к разрезу на горле, так как будто сдували матрас на пляже. После того, как Кот стал похожим на сдувшийся шарик (или гондон - кому как нравится), началось самое интересное – операция! По моим ощущениям, когда на преддипломной практике резали котов - у Лены были месячные, ну или там аборт. Тему эту она пропустила. В общем, поиски трахеи превратились в поиски клитора у экипажа подводной лодки. Если б не моя смекалка- искали бы до сих пор. Мылом, говорю, помажь – где пузыри будут, там и дырка. И блеванул еще раз. Но уже в лоток с инструментами, по культурному. А потом вдруг вспомнил, как у Булгакова про трахеотомию читал. Режь, говорю глубже.

Нашла…
Кот в этот момент, не знаю с чего, начал приходить в себя и метаться на операционном столе, укусил Лену, умудрился освободить задние лапы и снес ими на пол все инструменты. Затем изодрал мне все руки и попытался встать. Несгибаемая русская женщина, оттолкнув меня, грудью придавила к столу беснующегося и всадила ему еще дури. Или святой воды, не помню, потому что мне стало плохо…

Той же ночью, Кот получил от жены погоняло Черч – в честь приснопамятного котика из кладбища домашних животных Кинга. Часа в три ночи, несущаяся сломя голову и ноги в туалет, супружница была встречена ковыляющим, пошатываясь, на негнущихся ногах шарообразным существом, издающим булькающее- каркающие звуки. Начался отходняк, и кота пробило на хавчик. Пожрав, он забрался к нам на кровать и принялся вылизывать мне руки. Впервые за всю новейшую историю. Подозреваю, что это было проявление благодарности. Немигающие глаза его при этом были широко открыты и на них были видны прилипшие волоски и кусочки мусора. «Каждый человек сеет, что умеет, и пожинает плоды (с)».

Надуваться Кот потом, конечно, постепенно перестал, но мяукать так не научился. А злополучный тот рыбий хвост он на следующий день-таки нашел и доел, для него это было делом принципа. Ибо путь воина – это путь смерти.